The Diaries of St. Nicholas of Japan, Entry 10
September 18, 1879 - St. Petersburg
18 сентября 1879. Вторник
September 18, 1879. Tuesday
Утром пришел какой-то преуморительный и замечательный в своем роде субъект — Лазарев, предпринимающий устроение Лавры на Елеонской горе, будто бы с благословения Иерусалимского Патриарха Иерофея. Враль, каких я не видел доселе. Он и поэт — читал стихи свои, и музыкант «чудотворных» пьес, и издатель икон и картин, которые, однако, в Мюнхене, и друг Императоров; Наполеон III предлагал ему жениться на своей родственнице — Богарне, но он отказался. И при всем том, может быть и вредным человеком; об Антонине — почтеннейшем и добродетельнейшем, говорит мерзопакостно; о Митрополите выражается неучтиво; а невежество всему наглому готово верить; и верит, недаром у Лазарева багровое лицо, пить на что-нибудь нужно же.— и все то кровь и пот русского невежественного народа. Прискорбно! Таких смердящих людей на каторгу бы или в сумасшедшие дома! А русский народ питает и поит водкой их до сизости. В 8 часов поехал к Григорию Никиф. [Никифоровичу] Петрову. Старец. Вот — Божий-то человек. Даст он на Миссию или не даст — праведна была его молодая жизнь, или порочна, но он — несомненно будущий житель рая. Застал Скорбященскую Божию Матерь в доме.
In the morning, a hilarious and wonderful person [check] came — Lazarev, who is undertaking the establishment of the Lavra on the Mount of Olives, as if with the blessing of the Jerusalem Patriarch Hierotheus.
This is a liar like I've never seen before.
He is a poet — he read his poems to me, and he is a musician of ‘miraculous’ plays, and a publisher of icons and paintings, which, however, are in Munich, and a friend of the Emperors; Napoleon III offered him to marry his relative, Beauharnais, but he refused.
Not only that, he may also be a harmful person; he speaks abominably about Antonin, the most venerable and virtuous man I know; he speaks discourteously about the Metropolitan, and in his ignorance, he is ready to believe everything that is insolent; and he believes—no wonder Lazarev has a purple face, you need to drink for something—and all that is the blood and sweat of the ignorant Russian people. [unclear]
It's unfortunate! Such stinking people would be sent to hard labor or insane asylums! And the Russian people feed and give them vodka to the point of blueness. [I’ve heard of being red in the face due to alcohol, but not blue - ed.]
At 8 o'clock, Nikif went to see Grigory. [Nikiforovich] Petrov, the elder. Now that's a man of God. Whether he will help with the Mission or not [check], his young life was righteous or vicious, but he is undoubtedly a future inhabitant of paradise. I found the Mother of God of Sorrows [Joy of All Who Sorrow?] in the house.
Молебен только что был кончен. Батюшка — Георгиевский, пожертвовавший снимки Богоматери для Миссии, сидел на диване и пил чай. Гр. Никиф. [Григорий Никифорович] тихо и скромно вышел и провел меня в гостиную, чтобы усадить за чай. Скоро стали отпускать икону. Видел весь процесс благочестия... Явился к Преосв. Палладию Рязанскому, члену Синода. Совет — поскорее принимать Епископство, не споря много о деньгах для нужд Миссии!.. Да и куда же вникать в дела Церкви, живя временно и имея обузу своих собственных епархиальных дел. Здесь же, у подъезда, я встретил мужичка-рязанца, пришедшего к Владыке; то дело, конечно, решит Владыка здраво.
The prayer service had just ended. Father Georgievsky, who donated the pictures of the Mother of God for the Mission, was sitting on the couch and drinking tea. Gr. Nikif. [Grigory Nikiforovich] quietly and modestly came out and led me into the living room to sit me down for tea. Soon, they began to release the icon. [unclear] I saw the whole process of piety... I appeared before Met. Palladius of Ryazan, a member of the Synod [unclear, check title]. His advice was to accept the Bishopric as soon as possible without arguing a lot about money for the needs of the Mission!.. And where to delve into the affairs of the Church, living temporarily and having the burden of their own diocesan affairs. Here, at the entrance, I met a peasant from Ryazan who came to Vladyka; that matter, of course, the Lord will decide sensibly.
В доме Духовного Ведомства, на Литейной, явился: Н. И. Смирнову, причем смешно сконфузился камердинер, сказавший сначала, что его нет дома,— К. А. Вощинину, неподражаемо любезному, хотя, по словам Ф. Никол. [Федора Николаевича] — двоедушному, А. Гр. [Андрею Григорьевичу] Ильинскому, замечательно умному человеку, Ил. Ал. [Иллариону Алексеевичу] Чистовичу, принявшему чрезвычайно любезно, и В. Егор. [Владимиру Егоровичу] Расторгуеву с супругой — очень милым и добрым людям, бывшими любезными еще в прошлый мой приезд в С-Пбург.— Все — за дело Миссии всей душой; но денег нет. И правда: Ильинский ясно и просто рассказал мне, что из Св. Синода последнее отдали на Миссию: дальнейшее зависит от Госуд. казначейства. Смирнов и Ильинский пожелали иметь к приезду Обер-прокурора* краткую записку — с цифрами — что и на что. Чистович сказал приятное слово, что Толстой — человек с принципами, хотя и ошибается, доверяясь людям, которые раз овладели им. Ив. Ал-чу [Ивану Александровичу] Ненарокомову, живущему в следующем доме, оставил карточку.
Then, I travelled to the Spiritual Department house on Liteynaya Street, where N. I. Smirnov lives. The valet, who initially said he was not at home, was ridiculously embarrassed.
K. A. Voshchinin is inimitably amiable, although, according to F. Nicol. [Fyodor Nikolaevich] rather double-minded, A.Gr. [Andrey Grigoryevich] Ilyinsky, a remarkably intelligent man, Ill. Al. [Illarion Alekseevich] Chistovich, who received me extremely kindly, and V. Egor. [Vladimir Egorovich] Rastorguev and his wife are very nice and kind people, and they were kind even on my last visit to St. Petersburg.
Everyone is for the Mission with all their hearts, but there is no money.
And it's true: Ilyinsky clearly and simply told me that the last money of the Holy Synod was already given on a Mission; anything further depends on the State treasury.
Smirnov and Ilyinsky wished to have a brief talk before the arrival of the Chief Prosecutor* with figures — what and for what. [check]
Chistovich said a pleasant word: Tolstoy [the Chief Prosecutor mentioned above] is a man with principles, although he is mistaken in trusting people who once mastered him.
Al-chu [Ivan Alexandrovich] Nenarokomov, who lives in the next house, left a card.
После обеда был у генеральши Лукьянович. Она еще в имении и, вероятно, 6 недель не будет сюда, так как муж помер 14 сентября. Заехал к Ф. П. Корнилову — не застал дома. До 1 часу молено только застать его. Бажанова В. Б. [Василия Борисыча], члена Синода, тоже не застал дома — оставил карточку. Генерала Лошкарева застал за живописью; доктор и дочь были в мастерской; генерал болен. Что за оригинал! Прежде всего притащил Конфуция на китайском и стал читать из него. Потом разлился в любезных фразах, выразил готовность списать с меня портрет,— словом — умный человек, но артист,— живой и не совсем последовательный, хотя и старый. По пути к Ив. В. [Ивану Васильевичу] Рождественскому заехал к Ф. Н-чу [Федору Николаевичу], да и просидел у него часа три, после чего не оставалось ничего лучше сделать как вернуться домой. С Ф. Н-чем просто отдыхаешь и воскресаешь душой. И семейство у него такое милое!
After lunch, I visited the General's wife Lukyanovich. She is still at the estate and probably won't be here for 6 weeks since her husband died on September 14th.
I stopped by F. P. Kornilov's house and did not find him home. It is only possible to catch him before 1 o'clock.
Bazhanov V. B. [Vasily Borisych], a member of the Synod, also did not find him at home — he left a card.
General Loshkarev was found painting; the doctor and his daughter were in the studio; the general was ill. What an original! First, he brought Confucius in Chinese and began to read from it. Then he poured out in kind phrases, expressed his willingness to copy the portrait from me [check], in a word — an intelligent man, but an artist, lively and not quite consistent, although old.
On the way to Iv. V. [Ivan Vasilyevich] Rozhdestvensky, I stopped by F. N. chu [Fyodor Nikolaevich] and stayed with him for three hours, after which there was nothing better to do than return home.
With F. N., you just rest, and your soul resurrects from the dead. And his family is so beautiful!
*Толстой Д. А. (до апреля 1880 г.), позже - Победоносцев К. П. (см. Именной указатель).
*Tolstoy D. A. (until April 1880), later - Pobedonostsev K. P. (see the Index of Names).
Reflections:
‘With Fyodor Nikolaevich, you just rest, and your soul resurrects from the dead.’ There are a few people like that in the world; I’ve been privileged to be around a few. They are becoming increasingly rare.
Reading these brief sketches, I wonder what St. Nikolai would say of me. Some of these individuals’ lives are likely recorded only in this book. Can you imagine living for sixty or more years, and the only thing remembered about you a hundred years later are, ‘what a liar!’ or ‘rather double-minded’ or ‘a remarkably intelligent man’? I hope, should the Lord tarry, that something positive will remain of what I have done a hundred years from now and that the words are kind.